12 ноября завершился двухнедельный дипломатический марафон в Глазго – прошла очередная конференция сторон Рамочной конвенции ООН по борьбе с изменением климата, первый этап которой состоялся с участием глав государств и правительств. Это основополагающее международное многостороннее соглашение, определяющее принципы совместной деятельности государств, направленной на уменьшение антропогенного воздействия на климат, прежде всего в том, что касается объемов промышленных парниковых выбросов в атмосферу, способствующих потеплению климата на планете.
Как и ожидалось, конференция оказалась в центре повышенного внимания мировых столиц. Международная климатическая повестка является сейчас одной из приоритетных тем мировой политики, которая способна предопределить последующее развитие экономики и технологического прогресса в промышленно развитых странах, а также сказаться на мировой торговле и международных экономических отношениях. По сути, от конференции в Глазго ожидались индикации относительно того, пойдет ли мировое сообщество согласованно и синхронно в деле осуществления международной климатической повестки, либо же последняя будет сопровождаться национальным и межгрупповым соперничеством и конкуренцией.
В этом плане конференция в Глазго завершилась без особых сюрпризов. В условиях нынешней международной политической и военно-стратегической турбулентности ожидания от конференции не носили слишком радужный характер. Было ясно, что достигнуть широкого международного консенсуса вокруг климатической повестки станет делом непростым. И в этом отношении конференция в Глазго подтвердила этот прогноз.
Тем не менее, надо отдать должное лидерам стран-участниц, которые стремились к формулированию общего видения международной климатической повестки и сближению своих позиций. Это позволило и председательству конференции — Великобритании – конструктивно маневрировать на предмет формирования весомых результатов форума в Глазго. В итоге конференция сумела принять финальное политическое заявление. Отметим, в частности, что сделанный в нем акцент на необходимость отказа от угля как источника топлива дал повод для преувеличенного энтузиазма касательно результативности конференции. На самом же деле итоговое заявление, при всей важности прокламации о перспективе завершения «эры угля», реальных обязательств в этой области для государств-членов Рамочной конвенции не создает. Кроме того, в ходе конференции были одобрены (при различном участии стран) несколько «громких» экологических инициатив, оформленных в виде многосторонних соглашений и деклараций.
Если говорить о позитиве, то сам по себе важен, прежде всего, проявившийся глобальный консенсус в понимании необходимости активизировать международные усилия в противодействии антропогенному влиянию на климат. В этом смысле можно, видимо, говорить о том, что в Глазго удалось мобилизовать международное сообщество на поддержку основополагающих соглашений ООН в данной сфере. Речь идет, помимо той же Рамочной конвенции, о Парижском соглашении и Киотском протоколе. Соответственно, можно констатировать, что в Глазго было подтверждено наличие глобального консенсуса относительно приятия основных целей этих соглашений. Их удалось сохранить, избежав, таким образом, опасности их размывания. Это важное достижение конференции в Глазго по-нынешнему, весьма сложному периоду, который переживают международные отношения и взятые ранее государствами международные обязательства.
Что касается негатива, то, к сожалению, приходится признать, что синхронизировать дальнейшее продвижение стран-участниц Рамочной конвенции по реализации международной климатической повестки не удалось в должной мере. Несмотря на подтверждение, как было отмечено выше, приверженности целям этой повестки, государства продемонстрировали неоднозначное понимание этапности и путей продвижения к ним. В этой связи можно говорить о сохраняющейся расстыковке национальных и групповых программ борьбы с потеплением климата.
В Глазго, пожалуй, произошла своего рода демонстрация основного размежевания государств – в зависимости от того, являются ли они сторонниками ускорения мер реорганизации промышленности в сторону ухода от переработки углерод содержащих и метан содержащих ресурсов, или же сдержанно относящихся к подобного рода требованию. Сторонниками первой группы являются большинство промышленно развитых стран (США, Европейский союз, Великобритания), уже анонсировавших, в том числе еще задолго до конференции в Глазго, амбициозные национальные и региональные программы борьбы с углеродными выбросами, фиксирующие достижение углеродной нейтральности в промышленности уже на рубеже 2030 г. Из числа сторонников второй группы необходимо упомянуть Россию, Китай и Индию, которые не исключают возможности более длительного сохранения «традиционных» ресурсов в качестве сырья для национального промышленного производства.
Различия в подходах стран-участниц Рамочной конвенции нашли свое выражение в том числе в несовпадающей географии подписантов итоговых документов саммита, а также оформленных в ходе конференции Глазго иных международных инициатив. Так, если обратиться к совместным заявлениям лидеров стран-участниц, то более 120 государств подписали декларацию о лесных массивах, призывающую к восстановлению лесов в перспективе 2030 г. Более 100 стран поддержали «глобальный призыв» против метана, содержащий обязательство сократить выбросы метана в атмосферу на 30 процентов к 2030 г. Более 40 присоединились к т.н. «прорывной повестке», представляющую собой рабочий план перехода к «зеленой» структуре промышленного производства в перспективе 2030 года, с упором на секторы энергетики, транспорта, металлургии, водородной энергетики и сельского хозяйства. Наконец, несколько стран стали участниками «партнерства энергетического перехода», международной инициативы, адресованной Югу Африки и преследующей цель оказать международную поддержку усилиям по уходу от опоры на уголь как источник получения энергии.
Проявившееся в Глазго принципиальное размежевание по международной климатической повестке вряд ли изменит и подписанное в ходе конференции совместное заявление США и Китая по климату в перспективе 2030 г. Закрепленный в нем «набор» актуализированных совместных целей Вашингтона и Пекина можно только приветствовать, поскольку все они сформулированы в контексте обязательств по климатическим документам ООН. И чем больше страны Рамочной конвенции будут совершать такого рода совместные констатации, тем, видимо, лучше. И вместе с тем эта «актуализированная акцентировка» видения совместных задач США и Китая в области климата сформулирована таким образом, что не дает оснований для утверждений об изменении принципиальных подходов Пекина к «климатическому досье» и его переходу на позиции «прозападного большинства».
В этой связи международная климатическая повестка после Глазго продолжает оставаться на своего рода политическом и экономическом перепутье. С одной стороны, глобальный консенсус вокруг принципиальных ооновских целей, закрепленных к тому же в обязывающих государства конвенционные соглашения, сохраняют основу для его распространения и на понимание этапов реализации климатической повестки. С другой стороны, наличие на данный момент несовпадающих страновых и региональных приоритетов в области климатической повестки не гарантируют продвижение участников Рамочной конвенции ООН, образно говоря, с одинаковой скоростью, на пути к поставленным целям.
Все это способно создать немалые проблемы в международных отношениях на ближайший период. Это, прежде всего, ожидаемый всплеск острого научно-технологического соперничества в случае неравномерной перестройки структуры промышленного производства различных стран посредством сокращения или отказа от переработки ископаемых видов топлива. Очевиден курс западных стран на обеспечение своего технологического лидерства в области климатической повестки, монопольного превосходства в деле внедрения передовых технологий и «зеленой» экономики. Он может быть тесно связан с неизбежным использованием мировой торговли в целях укрепления односторонних или групповых экономических позиций. Тема «карбонового налога» ЕС будет здесь одной из центральных, особенно в случае «заимствования» подобной практики некоторыми другими странами. Серьезной проблемой способна стать и «война» вокруг признания и сертификации национальных, региональных и корпоративных систем учета карбоновой активности.
На эти проблемы было обращено внимание в выступлениях представителей российской делегации на конференции, прежде всего заместителя председателя Правительства России А.Л.Оверчука, призвавшего к совместным действиям всех стран в противодействии «климатическому вызову». С российской стороны была подчеркнута необходимость исключить дискриминационные подходы и ограничительные меры, закрывающие странам доступ к технологиям и финансовым ресурсам, которые могут быть использованы в целях создания новой устойчивой промышленной инфраструктуры, декарбонизации и перехода к чистой энергии.
Отвечая на прозвучавшую со стороны некоторых западных стран критику за якобы уклонение от климатической повестки, российская сторона указала, что Россия сохраняет лидерские позиции в качестве страны с одним из самых низко эмиссионных балансов. В этом плане было сфокусировано внимание на заявлении Президента России В.В.Путина о достижении Россией углеродной нейтральности к 2060 году, а также на утверждении Правительством России Стратегии социально-экономического развития страны с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года, которая должна привести к сокращению выбросов парниковых газов на 80 процентов по сравнению с уровнем 1990 года. Российская климатическая программа исходит из необходимости комплексного решения поставленных задач, в том числе путем внедрения новых низкоэмиссионных технологий, перехода к чистым видам топлива, включая внедрение «голубого» и «зеленого» водорода, максимизации поглощающей способности лесов и других экосистем.
В этой ситуации, вновь повторимся, значение международно-переговорного фактора, претендующего на определение контрольных параметров «глобального зеленого перехода», серьезно возрастает для всех стран-участниц Рамочной конвенции, включая Российскую Федерацию.
Авторы:
О.Карпович — эксперт РОП, проректор Дипломатической академии МИД России
В.Егоров, зам.директора ИАМП Дипломатической академии МИД России
Источник: Международная жизнь