Талибы хотят отобрать Амударью у Узбекистана

Комментарии об отношениях между режимом «Талибан» в Афганистане и странами Центральной Азии

Автор: Андрей Николаевич Серенко — руководитель Аналитического центра Российского общества политологов (РОП), эксперт Волгоградского регионального отделения РОП, председатель Экспертного совета Фонда изучения электоральной политики и электоральных процессов (ФИЭП), координатор Клуба экспертов Нижнего Поволжья (г. Волгоград), ведущий эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).

На днях прокуратура Кыргызстана исключила движение «Талибан» из списка террористических организаций, а год назад то же самое сделали власти Казахстана. Можно ли сказать, что талибы движутся к получению политического признания как минимум в регионе, а, может, и глобально?

Это преждевременный вывод. Исключение из национальных списков террористических организаций не равно полноценному признанию и готовности выстраивать нормальные отношения, как с другими государствами. Это просто красивый жест. Казахстан, к примеру, так и не вывел отношения с талибами на уровень чрезвычайных и полномочных послов. В Кабуле есть посол Казахстана, но в Астане нет представителя талибов в таком ранге. То же самое касается и других стран, поддерживающих с талибами какие-либо отношения. Кстати, с Россией то же самое. В Кабуле находится посол России, господин Жирнов, очень профессиональный дипломат, но в Москве находится представитель в ранге посланника, и, конечно, военный атташе. Любопытно, что как минимум двое талибских дипломатов в Москве — это бывшие профессионалы по подготовке террористов-смертников.

Кыргызстан, Казахстан, к которым, возможно, скоро присоединится Узбекистан, делают этот жест в качестве демонстрации готовности поддерживать диалог с талибами, и, что еще более важно, с друзьями талибов. У этого есть две причины. Первая — это надежда на то, что режим талибов будет сдерживать базирующиеся в Афганистане джихадистские организации, вербующие боевиков в странах Центральной Азии. Таких группировок там не менее 20, это и ИГИЛ, и «Аль-Каида», и уйгурская группировка, нервирующая Китай, и многие другие. Китай, Россия, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан и другие надеются, что талибы смогут хоть как-то пресекать эту опасную деятельность.

Вторая причина в том, что некоторые государства хотели бы, чтобы талибы получили если не полное признание, то хотя бы какое-то благожелательное отношение со стороны других государств. В первую очередь это Катар, давний «ангел-хранитель» талибов. В Дохе уже давно действует представительство «Талибана». Без Катара талибам было бы очень сложно существовать. А второй покровитель — это Турция, которая действует менее публично, но не менее активно. Можно привести такой пример, маршал Дустум (один из бывших лидеров республики Афганистан, рухнувшей под ударами талибов в 2021 году — М.Б.), живет сейчас в Турции, и он молчит. При этом эксперты полагают, что, если бы он явился в северный Афганистан и призвал к восстанию против режима талибов, то сумел бы собрать большие силы, и северные районы страны наверняка отпали бы от Кабула. Однако Дустум, как и другие бывшие лидеры, бежавшие в Турцию, ничего такого не делает, так как его и остальных плотно опекают турецкие спецслужбы, настоятельно советующие воздерживаться от подобных шагов.

И Турция, и Катар очень активно работаю в Центральной Азии, они одни из главных инвесторов в этот регион. Поэтому местные власти прислушиваются к советам Анкары и Дохи, в том числе, в вопросе отношений с талибами.

Возникает вопрос, насколько «Талибан», во-первых, может, а, во-вторых, хочет сдерживать другие джихадистские группировки?

На самом деле, возможностей у талибов не так много. Они прекрасные «бизнесмены джихада», и любят рассказывать сказки про свое всемогущество, но это просто реклама, преувеличивающая их влияние. Талибы могут контролировать «Джаммат Ансарулла», состоящий из нескольких сотен боевиков, в основном, выходцев из Таджикистана, но вот справиться с группировкой «Исламское государство — вилаяйт Хорсан» намного сложнее.

Нынешний министр внутренних дел Афганистана, Сираджуддин Хаккани, в недавнем прошлом главный головорез гражданской войны, поддерживает тесные отношения с ИГ-Хорасан. Сеть Хаккани контролирует Кабул, и при этом лидер ИГ-Хорасан спокойно приезжает туда, когда ему вздумается, и чувствует себя там в безопасности.

Если при республике ИГ-Хорасан насчитывал около 4000 боевиков, которые, в основном, сидели в тюрьмах, то сейчас их уже больше 25 тысяч. В Афганистан стекаются сторонники идеологии ИГ со всего мира, от Африки до России, Ближнего Востока и Азии. У ИГ-Хорасан сложился своеобразный договор с талибами. Игиловцы минимизируют террор в самом Афганистане — хотя убивать шиитов талибы им не запрещают — в обмен на то, что «Талибан» закрывает глаза на теракты за пределами Афганистана. В результате эта группировка устраивает кровавые нападения то в России, как в «Крокус Сити Холл», то в Иране, как на поминках генерала Сулеймани. То есть, несмотря на все приятельские отношения с Россией, талибы то ли не смогли, то ли не захотели предотвратить теракт в Москве.

Вот это и есть ответ на вопрос о том, способны ли талибы обеспечить безопасность стран Центральной Азии, да и Китая тоже. Пока вроде бы обеспечивают, но неизвестно, что будет дальше. Китай, кстати, очень активно работает с талибами, между двумя странами постоянно летают делегации представителей спецслужб. Пекин рассчитывает, что талибы будут сдерживать уйгурских исламистов.

Талибы на данный момент готовы сотрудничать с Китаем и прочими, в основном, не бесплатно. Они в принципе очень меркантильные люди, и сейчас у них идет период первоначального накопления капитала, так сказать. Они пожинают плоды войны, которую вели 20 лет, и верхушку «Талибана» составляют долларовые миллионеры. При этом рядовым боевикам иногда буквально нечего есть, и они ходят по свадьбам и похоронам, в надежде тихонько пристроиться за стол и поужинать. Верхушка же, запрещая в стране образование для девочек старше шестого класса, своих дочерей отправляет учиться в ОАЭ и Пакистан, а лечиться ездит, например, все чаще в Узбекистан.

Китай готов оказывать им такие же услуги, в обмен на обеспечение безопасности. Талибы пытаются что-то делать, например, отселяют уйгуров подальше от границы с Китаем, но контроль у них весьма условный. В 2022 году был теракт против посольства России в Кабуле, и одновременно с этим уйгурские экстремисты атаковали так называемый гостевой дом китайских туристов в столице. Считается, что там находятся только агенты китайских спецслужб. По версии Пекина, тогда никто не погиб, но, по версии уйгуров, им удалось убить несколько человек. Талибы не предотвратили атаки ни на посольство России, ни на гостевой дом Китая.

Так что талибы слишком часто закрывают глаза на террор других джихадистов. Более того, они вынуждены идти на поводу радикальных консерваторов, принимая законы, ограничивающие женщин. Это не ислам, а пуштунская традиция, но им приходится это делать, потому что, по их собственному признанию, если талибы разрешат женщинам получать образование, то половина их боевиков уйдет в ИГИЛ. Для примера, сразу после теракта в «Крокус Сити Холл» только в одной афганской провинции более 500 талибов перешли в ИГИЛ, настолько мощной «рекламной» акцией оказался этот теракт. И высокий риск перехода талибов в ИГИЛ существует постоянно. Значит, никакого контроля над ИГИЛ у них нет, и, если ничего не изменится, то как минимум часть Афганистана, особенно север страны, перейдет под власть игиловцев.

А что из себя представляет афганское сопротивление талибам? Маршал Дустум бездействует, как вы уже сказали, но зато Ахмад Масуд проявляет большую активность, не так ли?

Сегодня афганское конструктивное сопротивление представлено, в основном, двумя силами. Самая раскрученная в медийном отношении организация — Фронт национального сопротивления Афганистана (ФНСА) под руководством 35-летнего Ахмада Масуда, сына Панджшерского Льва, Ахмад-шаха Масуда, воевавшего с СССР и с талибам и убитого при странных обстоятельствах 10 сентября 2001 года. Масуд-младший, в основном, объединил вокруг себя таджиков из Панджшера, но постепенно он привлекает и другие группы, корректируя свои действия. Он закончил военную академию в Великобритании и недавно сам стал планировать операции, что объясняет летние успехи ФНСА в Герате и других районах. Кстати, Герат — это запад Афганистана, провинция, примыкающая к Ирану. Эффективность бойцов Масуда дает основания предположить некую поддержку со стороны иранских спецслужб. До недавнего времени Тегеран предпочитал иметь дело с талибами, но, похоже, как минимум негласно иранцы начинают поддерживать Масуда. В Иране есть немало афганцев, сторонников этого лидера. Отмечу, недавно Масуд побывал в Тегеране и в Москве, а вот от визита в США он недавно отказался.

Бойцы ФНСА проводят точечные ликвидации функционеров «Талибана», в том числе, в Кабуле, при этом не несут потери сами и не убивают посторонних. Это принципиальная позиция ФНСА — не трогать мирное афганское население. Талибов такие вещи никогда не беспокоили, от их действий посторонние гибли всегда. Хаккани особенно этим отличался. Бойцы Масуда, напротив, за три года не убили ни одного мирного жителя.

Вторая сила сопротивления, это Фронт свободы Афганистана (ФСА) генерал-лейтенанта Ясина Зия, этнического таджика, бывшего замначальника разведки. Он считается очень хорошим командиром и организатором, и пользуется большим авторитетом у бывших афганских силовиков, поэтому ФСА состоит, в основном, из спецназовцев, коммандос бывших вооруженных сил республики. То есть, если Масуд набирает людей по принципу землячества, то генерал Зия — по принципу профессиональной подготовки, невзирая на происхождение.

Бойцы генерала Зия развернули настоящую охоту на функционеров «Талибана» в Кабуле, и те теперь боятся иной раз выходить на улицу по ночам. Люди ФСА выслеживают цель и устраивают успешные покушения. Последним примером стало уничтожение командира одного из провинциальных управлений разведки талибов на западе Афганистана.

Зия создает инфраструктуру для длительного сопротивления. Он пока не имеет баз вне страны, в отличие от Масуда, у которого есть тренировочный лагерь в Таджикистане. Но его фронт еще не вышел на полную мощность. Один из сторонников генерала Зия говорил мне, что их потенциал оценивается в десятки тысяч бывших военных.

И люди Масуда, и люди Зия настроены очень решительно. Они намерены сражаться за освобождение своей страны из-под власти талибов, и я надеюсь, что все страны региона поймут это, рано или поздно, и будут работать с силами сопротивления.

Стоит назвать еще одного человека, это Амрулла Салех, бывший начальник разведки. Очень умный и хитрый профессионал, прекрасно знающий регион, знающий талибов и их главарей, и так далее. В Афганистане у него сохранилась агентура, и он великолепно осведомлен обо всем, что происходит в стране. По сути, у него в руках частная разведка, и важно отметить, что афганские спецслужбы, 20 лет боровшиеся с талибами и с пакистанской разведкой, приобрели огромный опыт и стали очень профессиональными. Так что интерес к Салеху растет постоянно.

Я не сомневаюсь в том, что режим талибов падет, и падет относительно скоро, если только «Талибан» не изменится полностью. В Афганистане неизбежно произойдет столкновение между талибами, ИГИЛ и сопротивлением, то есть, будет, к сожалению, очередная гражданская война. И мировому сообществу придется выбирать, кого из них поддерживать. Очевидно, что силы сопротивления единственные, кто может построить нормальную, цивилизованную страну и современное государство. Кто первый поддержит их, тот сможет потом реализовать свои интересы в Афганистане.

Но в краткосрочной перспективе есть процесс резкого усиления джихадистов, не только ИГ-Хорасан, но и «Аль-Каиды», про которую все забыли, но она проникает и в Центральную Азию, и в Россию, и в Европу.

Наши источники говорят, что сегодня джахидисты полным ходом готовят новое 11 сентября. Еще в прошлом году главарь афганского ИГИЛ заявил, что им нужно свое 11 сентября, то есть, очень громкий теракт с огромным количеством жертв, и они активно его планируют. Где это случится, в какой стране, в каком виде — мы не знаем. Но подготовка идет, это совершенно точно, и они планируют нечто сопоставимое с терактами в Нью-Йорке, используя передышку, полученую из-за войны в Украине. Джихадисты изучают все новые технологии, глядя на опыт украинской войны и войны в Газе. К примеру, открылось много новых лагерей для обучения применения беспилотников. А мировое сообщество совершенно бездействует, так что единственная надежда связана с силами сопротивления. В противном случае терроризм из Афганистана быстро расползется по всему миру.

Насколько сами талибы могут стать причиной дестабилизации соседних стран? Например, проблема распределения водных ресурсов сейчас стоит очень остро, и талибы уже вступали по этому поводу в конфликт с Ираном, а недавно стали оказывать давление на страны Центральной Азии. Может ли это привести к войне?

Во-первых, талибы создали в Афганистане режим, позволяющий им зарабатывать деньги и тратить их на укрепление своих сил. Общая численность боевиков во всех структурах, а у них есть и так называемая армия, и полиция, и спецслужбы, хотя «полиция террористов» звучит очень странно, так вот, общая численность приближается к полумиллиону человек. При этом в Афганистане 80% населения составляет молодежь, живущая в нищете, и это лучший материал для вербовки боевиков. А если талибы постоянно выращивают поколения джихадистов, то они их применят, рано или поздно.

Во-вторых, в Афганистане процветают другие джихадисты, приезжающие отовсюду. И они представляют собой большую угрозу для соседних стран, как для Ирана, так и для Центральной Азии. Пусть это не сам «Талибан», но они набирают силу под эгидой талибов.

В-третьих, как вы верно отметили, это споры с соседними странами, в первую очередь, за воду. Конфликт с Ираном пока удалось купировать, но он может проявиться снова. Проект канала «Кош Тепа» на границе с Туркменистаном и Узбекистаном вообще очень интересный. Обратите внимание, как в последнее время резко активизировалась деятельность Узбекистана по нормализации отношений с талибами. Дошло до поездки в Афганистан премьер-министра Узбекистана и подписания соглашений. Откуда все это? Очень просто, мои источники сообщили, что талибы предъявили Ташкенту территориальные претензии по поводу линии границы и передали документы с требованием передвинуть границу севернее.

Эти претензии выглядят следующим образом. Талибы утверждают, что Узбекистан десятки лет проводил разные работы на Амударье, из-за чего ее русло сместилось к югу. Теперь они требуют вернуть границу на место, то есть, если это будет сделано, то вся Амударья окажется на территории талибского Афганистана. Вот такой вот хитрый способ отнять реку. Скорее всего, именно это и вынудило Узбекистан активизироваться с целью убедить талибов отступить, но пока «Талибан» уступать не собирается и намерен всеми доступными средствами отобрать у Узбекистана реку.

С Туркменистаном то же самое. Талибы предъявили территориальные претензии, от 30 до 50 километров на границе. Поэтому туркменистанское правительство тоже вынуждено активно вести с ними переговорами.

Канал «Кош Тепа» связан с претензиями на реку Амударья. Отдельный вопрос, кто именно дал талибам деньги на канал, это пока неясно, называют и Катар, и Турцию, и других, но это неизвестно. В любом случае, талибы намерены отобрать реку и другие территории у соседей, и они готовы применить все имеющиеся у них средства, в том числе, действовать через разные экстремистские группировки, чтобы дестабилизировать Узбекистан и Туркменистан. Так что сам режим «Талибана» остается угрозой для региона.