В 2023-м символические часы Судного дня перевели на 10 секунд ближе к «ядерной полуночи». И сейчас стрелки находятся за полторы минуты, за 90 секунд до роковой черты. Это, напоминают нам, самый высокий уровень риска для человечества за всю историю проекта. Открывая год нынешний, ученые решили стрелки не трогать. Комментарий газете «Труд» руководителя Аналитического центра Российского общества политологов (РОП), эксперта Волгоградского регионального отделения РОП, председателя Экспертного совета Фонда изучения электоральной политики и электоральных процессов (ФИЭП), координатора Клуба экспертов Нижнего Поволжья (г. Волгоград) и ведущего эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрея Николаевича Серенко:
Мировой кризис за два года стал рутиной. Люди привыкают ко многому, в том числе и к тем ужасам, которые недавно казались немыслимыми. В мире страшный дефицит хороших новостей, обесцениваются людские жертвы. Неслучайно история кота Твикса отозвалась во многих головах громче, чем непрекращающиеся смерти в мировых конфликтах. Стертые с земли города, уничтоженные семьи — этого стало слишком много, жалость притупилась. И ядерное оружие уже не вызывает того, прежнего ужаса ни у политиков, ни у обывателей, о его применении рассуждают с усталой обыденностью. И все же я убежден: мы еще застанем выход из этого средневековья к новой эпохе Возрождения.
Отношения Москвы и «Талибана»* зашли в тупик. Комменатрий А.. Серенко информационному агенству «Росбалт»:
Глава МИД РФ Сергей Лавров в январе 2024 года озвучил ряд тезисов, позволяющих говорить о корректировке и уточнении российской позиции по афганскому вопросу. На сегодняшний день она выглядит так:
1. Москва отказывается признавать режим «Талибана» (в России признан запрещенным террористическим движением). Она признает его реальность, но не намерена эту реальность легитимизировать за счет политического признания.
2. Россия в качестве условия признания нового режима в Афганистане выдвигает два условия: политическая инклюзивность (она важнее инклюзивности этнической) и защита прав человека, в первую очередь женщин. Последняя позиция ранее не выделялась Москвой в качестве приоритетной. Теперь выделяется.
3. Россия признает в качестве политической реальности существование антиталибского движения (фронтов) сопротивления. Москва считает необходимым участие представителей Фронта национального сопротивления Ахмада Масуда в новом правительстве Афганистана. Россия также считает необходимым наладить мирный диалог между фронтами сопротивления и талибами. Очевидно, Москва будет пытаться этот процесс координировать.
4. Россия хочет видеть в новом афганском правительстве экс-президента Афганистана Хамида Карзая и доктора Абдуллу Абдуллу. Очевидно, Москва считает этих персонажей своими доверенными лицами в афганской политике.
5. Россия стала меньше говорить о своих требованиях к талибам в части борьбы с ИГИЛ (запрещенная в России террористическая органиазция) и наркотиками. Видимо, это связано не столько с тем, что эти две задачи талибами решены, сколько с пониманием российской стороной того обстоятельства, что талибы эффективной борьбы с этими угрозами вести не в состоянии. И, соотвественно, надежды Москвы в этом отношении могут быть связаны лишь с новым, политически инклюзивным правительством Афганистана, в котором будут участвовать представители неталибских политических групп.
6. «Талибан» категорически не приемлет все эти российские требования (рекомендации). Фактически отношения Москвы и «Талибана» зашли в тупик: есть имитация отношений и ожидание не вполне конкретных перемен.
* Запрещена в РФ
